БлагоДарю, Hermes!

по этой ссылке http://visitusadba.ru/objects/216/1458/ хороший фильм. Забавно, что НЕВЕСТЫ заклинают "Люблю грозу в начале мая...", а ЖЕНИХИ - "Умом Россию не понять..."    Жаль, что женихи с невестами пьяны шампанью, а не в упоении друг от друга... ведь этому надо учиться с нуля в наши деньки... Тогда и ГРОЗА в НАЧАЛЕ МАЯ приспеет, осуществит - ся...

Овстуг... Лебяжий остров...
Устюг велик, да и Овстуг не мал:
он миру Тютчева дал.
В Угличе колокол замолчал,
в Овстуге мальчик закричал,
Фёдором названный
(с фитОю заглавной, суразной).
Герб фамильный
с рожком и крыльями.

Труби, летай,
Люби, страдай,
Тютчевский Лебедь!
Пой песнь,
пока сила есть,
Победе
над смертной долей
во чистом поле...

В рокоте майских гроз,
в свете борейских рёз
осиянных...
Дети Баяновы, внуки Трояновы!
Где ж вам ещё сбираться,
коли не тут,
Где стёрхи гнёзда вьют?
В Тютчевской колыбели
витийствуйте, менестрели!

август 2015

_________

Авт. прим.:

1. "Борейские рёзы" - берёзы.

2. Имя Фёдор в старину писали через фиту, а не через ферт.

3. В стихотворении проведена семантическая и фонетическая параллель между Устюгом и Овстугом (переход "У", а вернее "ОУ" в "ОВ").
Сами собой написались строки: "В Угличе колокол замолчал, в Овстуге мальчик закричал..." Подумалось: при чём тут Углич? Где Углич и где Устюг с Овстугом...
И что же выяснилось при внимательном прочтении Тютчевской биографии? "Дед поэта, уроженец Угличского уезда, секунд-майор Николай Андреевич Тютчев, женился на Пелагее Денисовне Панютиной, владевшей подмосковным селом Троицким".

http://www.gazeta-slovo.ru/krug-chteniya/2743-dar-r-chi

ДАРЪ РѣЧИ

    Опубликовано 21.08.2015 07:33

У Борхеса есть рассказ «Письмена Бога», повествующий о том, что Бог оставил людям послание, «предвидя, что в конце времён случится множество бед и несчастий. Он в первый же день творения начертал магическую формулу, способную отвратить все беды. Начертал её таким образом, чтобы она дошла до самых отдалённых поколений и чтобы никакая случайность не смогла её исказить». Для этого он зашифровал своё послание на шкуре тигра, в её полосах и разводах. Такой шкурой тигра для нас является Русский язык, а мы суть Витязь в тигровой (барсовой) шкуре. Смена тысячелетия качественно сказалась на восприятии времени, в последние годы набирает размах осмысление и переосмысление того, что же написано на этой шкуре. Почти модной становится наука нейролингвистика, разбирающая среди прочего «нейроконтейнеры слов», т.е. почему слово говорится именно так, а не иначе. Ответы приводят к законам физики, законам природы и приоткрывают древние законы Слова. В духе такого осмысления или же прочтения послания на тигровой шкуре предлагаем некоторые статьи из книги.

                                                                                 Рога изобилия

С древнейших времён художники изображают Фортуну и амурчиков, сыплющих свои дары из Рога изобилия. Но чтобы Фортуне взять в руки рог, его надо сначала у кого-то отломать. И не у двурогой луны, не у двурогой Изиды, а просто у быка. Бык — скотина известная. А скотьего бога величают Велес; не зря мы видим рожки на шлемах викингов. Но не только Изида и викинги являлись рогоносцами, а вся брахманская каста. Брахманы уже пять тысяч лет как живут в Индии. Самый знаменитый брахман ХХ века, получивший даже премию Нобеля по литературе, — Рабиндранат Тагор. Рабиндранат пока к делу не относится, а вот Тагор прочитайте с конца.
Рогат! Да он рогатого сословия, сословия рогоносцев, стоящего выше царского. И это можно было бы принимать за стомиллионное случайное совпадение, если бы не открытия уже не нуждающегося в рекламе, широко известного Анатолия Клёсова, установившего, что у брахманской касты Индии такая же гаплогруппа ДНК, как у большинства русских, — R1A. Санскритологи же как в России, так и на индийском субконтиненте давно уже произносят своё слово о родстве санскрита и русской Рѣчи. Значит, фамилия брахмана Тагора, всемирно известного как писатель, означает Рогоносец.

Агора — по-гречески торговая площадь. Но посмотрите на эту, вне сомнений и споров, круглую площадь по кольцу:
            А
        Р        Г
            О
по часовой стрелке, а потом обратно.

Рога.

Круглая площадь, линия среза, отверстие, из которого сыплются дары, сокровищa, плоды. И если не будет этого заклинательного, магического слова, то сезам прибыльности не откроется и в ларец не посыплется звонкая монета. Рога — волшебное слово посильнее, чем «пожалуйста».
В жаркой по климату и темпераменту обитателей Сицилии, чьи нравы известны хотя бы по опере Леонкавалло (Конельва) «Сельская честь», супруг ангажировал «соперника» за те же самые, не пахнущие монеты, чтобы тот провёл южную ночку с его благоверной. С тем, чтобы пошёл слух: супруг стал рогоносцем. Что лучше докажет, что жена его нравится, пользуется вниманием и спросом, а значит, красотка, не иначе? «За любовь ей дорого платили, за красу дарили жемчуга», — поётся в уличной песне. Возможно, во времена не столь отдалённые рогоносец — это было почётно и прибыльно. Более того. Англичане в разговорной речи говорят на Большую Медведицу plough — плугъ. Плугъ — это соха. Сохат олень — хороший олень. Он рогами и землю пашет, подпитываясь хтоническими силами, и небесный океан бороздит — его рога — это антенны, принимающие космические сигналы, вибрации. Т.е. рогоносец, в метафорическом смысле перенесённый на человека, означает мудреца высшего пилотажа. У которого открыта сахасрара, верхняя жизненная точка тела, примерно родничок на темени.
Есть рогоносцы и в женском обличии: «идёт коза рогатая за малыми ребятами», учит их уму-разуму, начинающуюся от правильного, естественного, не гмо-питания. А кто неправильно и мало ест, как фотомодель, того мать-коза накажет: кто кашку не ест, молочка не пьёт, того забодаю, т.е. накажу антеннами-приёмниками высшей силы, с которыми козлятушки соприкоснутся, и, глядишь, через то им будет передано здоровое знание. Ювеналы б возмутились, вступились бы за права козлятушек, а мать-козу наказали б за применение силы к малолеткам, да и «Домострой» отправили б в печку — ведь там написано «Любишь чадо, не жалей жезла». Но вернёмся к козлам.
Может, поэтому одно из самых обидных оскорблений — козёл безрогий. Почему оскорбление? Потому что от такого козла никакого толку и доходу? Ведь в рог можно трубить, из рога можно пить и высыпать дары изобилия. Козёл же безрогий ни на что не годится. А «козла рогатого» как устойчивого сочетания в речи и вовсе не существует. Козёл рогат — само собой.
И поскольку мы живём в мире значений-оборотней, когда слова с праведными смыслами вывернули наизнанку и обратили в глумливую ругань (как мать и мат — но об этом отдельно), то к сонму этих репрессированных и вопиющих о реабилитации слов нужно причислить и рогоносца. Синего быка из «Альтиста Данилова», которым так мечтал побыть Кармадон. Так что «взять быка за рога» — это овладеть ситуацией на высшем, трансцендентальном уровне.
Рога — как косы для женщин. В них сила и связь с иным миром. Рога — природная антенна, биоантенна.
Быка вы найдёте на логотипах самых разных фирм и кооперативов. Проверяйте, сколько душе угодно, начиная с самой седой древности Баальбека (Baаlbeck — Волобыка: читая, чередуя алфавиты) до сегодняшнего дня. Есть банки, которые берут своей эмблемой Золотого тельца. Но кто такой телец с точки зрения этимологии? Может, это прежде был Θелец? Через уволенную «фиту», которая раскладывается на «Ф» и «Т» (Θеодор — Фёдор и Теодор)? Далее, чередования ф-в, ц-с, е-о: Телец-Фелес-Велес-Волос. Волос же — анаграмма «слово». Вот вам и «в начале было Слово, и Слово было Бог». Можно было бы сказать, что сила бога, рогатого Велеса, равновелика силе Слова, если бы это не было одно и то же. Поэтому знающие данный закон всегда впереди всякого начинания ставят волшебное, магическое — могущественное слово-заклинание, могущее на тонком плане создать то, чего они хотят добиться, создать, получить. Знал Н.С. Гумилёв, репрессированный, расстрелянный и реабилитированный, что

«В оный час, когда над миром новым,
Бог склонял своё лицо, тогда
Солнце останавливали Словом,
Словом разрушали города».

И воздвигали в том числе.
За что же кукушка хвалит петуха?
В южных странах попугаи живут в дикой природе. В южных странах, например, на Тенерифах, попугаев дрессируют и с цирковым номером выступают перед туристами. Дрессировщик просит публику познакомиться с его пёстрым питомцем по кличке Профессор и задать ему задачку. Пусть один зритель, ребёнок, назовёт одну цифру, другой другую, а Профессор их сложит и прокричит столько раз, сколько будет в сумме слагаемых. Единственное условие, что сумма не должна превышать десяти. Дрессировщик повторяет попугаю заданные цифры, скажем, два и три, и попугай громко кричит пять раз. Это вызывает бурный восторг у публики, особенно у детворы.
Но попугая научил дрессировщик. Развил его природные способности в сфере арифметики, а не, как обычно, в лингвистике. А петуха кричать три раза на заре никто не учил. Он природный арифметик и ещё теолог: ведь знает, Петька быстроногий, что Бог любит Троицу. После третьих петухов и вся нечистая сила исчезает. Крик петуха не просто крик, простейший кар иль чик-чирик, а целая учёная тирада (триада?): ку-ка-реку! Т.е. «Я реку ку-ка»; реку — говорю в высоком, древнем стиле, прорицаю, значит, я пророк. И пророчеству его обучилась кукушка, зозуля по-украински. И мы знаем, что её «ку-ку» — это год нашей жизни, это сколько годков нам ещё осталось квартировать на этой земле. Значит, петух речёт, предрекает про реку времён в своём стремленье, т.е. жизнь. Действительно, именно Солнце и его свет — податель всякой жизни на планете. Ку-ка-реку — это значит «Я прорекаю жизнь». От «ку-ку» пошло слово «сколько» или, как мы произносим «скока»: Скока накукует нам кукушка? Петух обучил эту беззаботную птицу арифметике. Именно за это, не боясь греха, Кукушка хвалит Петуха. Какой уж грех, когда именно она ко всему прочему напомнила апостолу Петру о предсказании Христа о предательстве. Петух — птица священная, поэтому ему так достаётся, и в плане тюремного жаргона, и в ритуальном, когда ему живьём отрывают голову. А ведь он простодушен, Петька-петушок, иначе бы лиса не выманивала его из избушки, не поволокла за тёмные леса, а котику-братику не доводилось бы его вызволять. В сказках тоже всякое действо только после трёх попыток совершается. Тоже с подачи петушка? А есть народ в Африке, говорящий на языке кукуруку. Это тоже по научению петушка? Ах, петушок, петушок, маслена головушка, шёлкова бородушка, что ты рано встаёшь, людям спать не даёшь?! Сон разума порождает чудовищ.

Маргарита СОСНИЦКАЯ.

Марина Анашкевич

ЛОСКУТНОЕ ОДЕЯЛО

У Саши Пушкина была няня, Арина Родионовна. А у меня - беларуская бабушка Оля, тоже неродная, вторая жена дедушки и мачеха папе. Сказок она не сказывала, только раз заговорила меня, когда, напуганная ночью крысой, я стала было заикаться. Бабушка поставила меня в таз с водой, хлопнула по спине веничком из трав и что-то шепнула. Что именно, не помню, но заикание прошло сразу и без следа. Каждое утро она приносила мне горсть земляники из леса и еще пекла оладьи из картошки - драники, а я, уплетая их за обе щеки и запивая молоком, обещала – когда вырасту – помогать ей доить корову, рубить свекольную ботву свиньям (храпки) и полоть злющие колючки в огороде. И с опаской поглядывала на ее босые ноги с выпирающими косточками возле больших пальцев. Бабушка не мешала помогать ей по-моему, когда я рвала георгины в палисаднике и плела венки из золотых шаров для телёнка, вешая ему на шею. Телёнок не возражал, рожки его едва пробились – твёрдые, тёплые...
Укрывалась я лоскутным одеялом, сшитым бабой Олей. Я обнаружила там всего понемножку, в пестрой картине одеяльного мира таились яркие, светлые и темные краски. Каждый лоскут выделялся по цвету, плотности, форме и размеру, но все вместе слагались в праздничное салютование. Жизнь била из одеяла ключом.
Еще бабушка вязала из лоскутков круглые плотные коврики-солнышки. Мои ступни до сих пор помнят их домотканое тепло. Одеяло же было целой Вселенной: я помню цветы, зверей, геометрические фигуры и странные узоры, в которых проглядывали морды страшилищ… Оно казалось живым. Помню и чёрный, абсолютно чёрный квадрат, который всегда оказывался в ногах. Одни картинки притягивали больше - к примеру, олени на водопое, другие меньше, но читать одеяло стало любимым занятием, таким же, как чтение луга и леса за домом, живности в прудике у бани, августовского звездного неба... Звёзды подмигивали в щели сарая, доверху забитого сеном, заготовленным дедушкой Звёздочке – да, да, именно так звали корову-маму. Так что спали на сеновале под самой крышей. И Ковш, который только и был знаком мне тогда, всегда находился с левой стороны дома – что он «вертится», выяснилось позже. Под открытым небом звёзд было так много, невыносимо, до того много, что от их света хотелось плакать… казалось, они проникали во все поры тела, и оно изливало ответные лучи…
За бабушкиным огородом простирался луг - цветастый и звонкий, весь в бабочках. Там я изловила невиданную саранчу - в красно-белую крапинку. Сидела, зажав её ладонью в траве, на солнцепёке, битый час, пока не вернулся с озера папа, с белым полотенцем на плече. Пальцы разжать я боялась. С помощью папы страшилище оказалась в жестяной банке из-под леденцов, при этом мне было сказано: "Поиграй и отпусти, доча". Саранча билась о крышку, потом затихла, но я не решалась даже заглянуть внутрь - боялась своей пленницы, а потом забыла про неё. Банка вернулась в Москву, и время спустя была-таки приоткрыта... Вот ты каков, тлен... 
Под иконой у бабушки висел календарь, каждый день от него отрывали листок и ближе к осени он худел. С тех пор одна дата в календаре смущает мою душу: 30 августа, когда мама с папой укладывали вещи, багажник заполнялся банками с грибами, вареньем, отборными яблоками, а дедушка с бабушкой, во владениях которых было всё это несметное богатство, скромно стояли возле машины, не противясь желанию отца сфотографироваться на прощанье – мы возвращались в город… Вот я стою – там – с двумя рыжими котятами на руках – тощая, загорелая… Один из котят, царапаясь, вырывается из моих рук, не желая смотреть, как «вылетит птичка».  На лице грусть, будто знаю, что в тот год умрёт дедушка, и папа, схоронив его, больше не повезёт нас в Ореховно, и что вернусь сюда лишь через тридцать с лишком лет, одна, и не смогу сдержать слёз, завидев наш Дом в самом конце деревни - стоит, как всегда, только сменил цвет: с зелёного на жёлтый... Увижу, что на могильных памятниках дедушке и бабушке пустые овалы под фотографии, а самих фотографий - лиц - нет… Как же так?.. Последний из сыновей бабушки с дедушкой, самый младший, а мне дядя Коля (родившийся, когда дедушке было под шестьдесят) достанет семейный альбом, и время побежит вспять… Мы отберём фотографии, где бабушка с дедушкой помоложе. А ещё попрошу его показать мне те две огромные сосны, к которым папа привязывал гамак, а мы с сестрой качались в нём, с хохотом перекручиваясь в верёвочной сетке… Сосны стоят на месте, правда, не такие большие почему-то. Коля любит сосенки: мы с ним ступаем как раз по тому месту, где был когда-то бабушкин огород, но теперь нет и следа его, зато есть маленькие сосны, посаженные дядей, - бор стал ещё ближе к дому, всегда бывшему неподалёку от леса и песчаного карьера, испещрённого дырочками ласточкиных гнёзд. И вот я стою там, наверху, на изготовку - одно из звеньев в цепочке пацанов и девах, - коленки ободраны до крови, две растрёпанные косички… Сцепившись руками, мы вот-вот сиганём вниз, в тёплый песок, который везде – на зубах, в трусах, в волосах… «Даже в бровях…» - укоряет мама, следя, как умываюсь, а бабушка защищает: «Нехай девка балуется…» Дедушка молча отбивает косу, привычное для него занятие. Так и помню его с той косой, в неизменной серой кепке; сбежав с лестницы, приставленной к душистой копне, выпаливаю скороговоркой: "Доброутрадеда!". Деда Сафрон кивает, не отрываясь от дела – сенокос... Так же молчаливо он сидит в лодке с удочкой – дедуля, а помнишь того огрооомного леща, которого ты с гордостью нёс по деревне? Он один перевешивал твой улов за неделю. Тогда же я напоролась на гвоздь и прыгала на одной ножке, не столько от боли, сколько демонстрируя "смертельную" рану… Помню даже, какую карамель ты любил и каждый раз заказывал её, когда твой средний сын Саша, мой отец, наведывался в районный центр... (а старшего сына, Павла, убили на войне, и почти сразу, сгорев от горя, умерла твоя первая жена Пелагея, родная моя бабушка... Всё, что осталось мне - лица на фотокарточках). Ах да, конфеты... Мне же довелось лишь положить те конфеты на твою, дедуля, могилу – надо же, их до сих пор выпускают для сластён… А папе... в папину могилу положила землицу, что копнул для меня Коля, возле Дома солнечного цвета...  А ещё… помнишь, деда?… когда я сказала, смеясь: «Дед, да ты такой старый… из тебя песок сыплется, вот ткну тебя пальцем, ты и развалишься!» Ты же молча взялся за притолоку и подтянулся на руках раз, два, пять, десять…
Я беру свои слова назад, дедушка. Бабушка, обними за меня тёплую Звёздочку. А рыжего Дзикуна  – так звали того цап-царапыча – больше не стану подстерегать и вылавливать, чтобы приручить: нехай балуется... Да, и банка - та, жестяная, куда не проникал ни воздух, ни свет... она не пуста, а полна леденцов-самоцветов. Кузнечик в красно-белую крапинку пасётся на бабушкином одеяле  - интересно, а чувствует ли саранча, что глажу её по нагретой солнцем спинке?

Продолжаю эксперименты с формой... Будут ли замечания? Неплохо бы тут устроить мастер-класс, где можно было бы, помимо публикации ОЗАРЕНИЙ, делиться опытом - стихоплётным, живописным, танцевальным, песенным... Шаманить так шаманить!

ХАРАЛУГЪ

Собрание вод в лёд –
Вмерзанiе…

Зелёного дёрна связь –
Прозябанiе…

Ветра объятный лёт –
Коханiе…

Збирание в куст ягня –
Полыханiе…

Свары сплочённый пляс –
Колыханiе…

Бездны тугая воядь –
Молчанiе…

Сполох хоругви в узор –
Вывиванiе…

Глагола перната опоРа –
Обретание…

Выси чаю да низь привечаю,
за голос свой в хоре отвечаю –

Сябрки Почайны наследуя

Званiе.

___________________________

Прим.: 

1.Сябры - помимо знач. "собранные" и общеизв. беларус. "друзья" (соседи) - в Новгороде и Пскове XIV-XVI вв. лица, совместно владевшие пахотными землями и промысловыми угодьями (однообщинники). С. бывали крестьяне, светские и духовные феодалы (ленники).

2. Поча́йна (др.-рус. поча, почай «ковш с водой, русло реки, водопойная река» — легендарная река в Киеве, правый приток Днепра, вытекала из Иордан-ского озера на Оболони. Почайна — правый приток Волги, малая подземная река, текущая около стен Кремля в Нижнем Новгороде по каменной трубе. Вопреки распространённому мнению, в месте слияния Волги именно с Почайной, а не с Окой, был основан Нижний Новгород.

3. В языке кечуа слово «пача» означает и время и пространство, "пачаток" - начало (белар.)

Так ведь это не четверостишия отдельные, а полноценное (!) стихотворение:

Струилась кровь на покрывало снега
Горячей сутью проплавляя путь
Для человека волк порой помеха
Волчице этой ночью не уснуть

Лес полон рвущей ярости и боли
Полно капканов , спрятанных силков
Ружьё и хитрость против смелой воли
Идёт кровавая охота на волков

Глаза  внимают  из - за прутьев клетки
Позора гнёт приносит мелкие монетки
Гневно звучит вопрос от дикой боли : -
" Кто вы , лишившие свободной воли ? "

Свой стих тоже малость поправила - нет предела совершенству 

Аргонавтъ , иллюстрация к твоим стихам:

Иван Билибин. Царь Кусман, Иван-царевич и Серый волк в обличье Елены Прекрасной

Зимнее пророчество

Знала наперёд, потому что
при вращении Земли
была ближе к отсчёту секунд
и первой увидела,
как он будет счастлив
и как безгранично
будет любим ими –
теми, кто нужен ему…
Видела то,
что редко случается:
Молчание
и Звонкую речь,
Мужество
и Женственность,
Брата и Сестрёнку…
Видела, как он
оберегал обоих,
самое своё родное,
потому что
Молчун и Звонкий щебет
были его плотью-кровью,
а он был для них всем,
любя безраздельно.
И, если б ему сказали:
«Выбери что-то одно…»
Ему было б легче
разрубить себя на части…
И, хотя для стороннего взора
он опекал Звонкий щебет,
Молчун, по правую руку,
был под надёжной защитой.
И так они втроём, счастливо –
ОН между ними –
торили земной путь…
А ОНА смотрела на них
со стороны, любуясь,
спокойная за них,
уверенная в них,
и душа её ликовала…
                                  янв. 2012 г.

Хорошо, что волны Поэзии плещут в наши берега!

Марина Черткова

                                                                  Клариссе

У индейцев Месоамерики существует предание о Женщине-волчице, которая разыскивает и собирает кости тех, кому угрожает опасность быть потерянным для мира.

         La Lоba
звучит, как любовь…
По-испански – волчица.
Любушка в серой шубушке -
за кем мчится?
По следу, по снегу…
Очами сов
подсвечена стёжка -
осталось совсем немножко…

Не жду никого в гости,
а собираю кости
тех, кого позабыли,
всех, кого не любили,
тех, кто в безчестье
не ведал сладости мести…
Косточки белые,
теперь вы без тела –
некому отомстить,
некому полюбить.

La Lоba знает секрет,
которому тысячи лет –
огнями костров
подсвечена чёрная ночь…
Чья-то жена, мать, дочь
С ног до голов изувеченные,
лишённые плоти и речи…
Чей-то отец, муж иль сын,
подло убитые в спины -
в безмолвии полном,
с ресницами долу
иду вам навстречу.

Не жду никого в гости,
а собираю в горсти
по-звон-ки…
Страшен да весел Собор!
От ветра гудит бор…
Части когда-то целого
обветренные, белые…
Дождями, снегами омытые,
травой-муравою прикрытые…

Под гибкой ракитою
вой протяжный –
песнь Любы над каждым
одна и та же:
«По ту и по эту стороны
безпризорные,
настал ваш час –
здесь и сейчас!
Девы и жёны опальные,
бабка повивальная
пришла!
Юнцы и мужья верные,
к ранам смертельным
снизошла.
Lа Loba глядит в оба:
головка, ручка, ножка -
осталось совсем немножко:
"Вот твой пальчик, мой мальчик.
Вот твоя вербочка, моя девочка…"

Любушка серу шубушку
сбрасывает,
алу ленту развязывает...
Сарафан тела
бел-горючей Метели
жарче… Солнца ярче!

По берегам Реки
гремят по-звон-ки,
лишь Ветер свидетель
песни Язьней зари:
БагаТыри в окружье
хороводящих Дев –
вересковых королев…
Времени харалуг
великий свершил круг.
Совы смежили очи –
конец ночи.

ЛУПАнарий - ЛЮБАнарий, он же БАРДель

А вообще слышала, что французы, завидев волка, кричат: "Люлю!"

О, У это, понятно, ОУ. Смягчение Л дало Ю: ЛЮ вместо ЛОУ.
П и Б - да, их звучание (и произнесение) схоже, с маленькими ньюансами.

ЛЮБАРТ - имя одного из семи сыновей Гедымина (кому приснился железный волк), потомка Всеслава Чародея и соотв. Рогволода.

Со словами как с зодчеством: если язык не развивается, то деградирует. У ма такое ощущение, что идеально отточенные и идеально подходящие - стенка к стенке - строительные блоки СЛОВ покоятся в самом основании пирамиды, а сверху навалено всякось-накось булыжника, кирпичей, щебёнки, и всякого мусора. Мало кто понимает из "словеков" (версия А.Шишкова), для чего произносит слова, да и не слова это уже, а пустые оболочки, шелуха, безсмыслица, помойка во рту. Обливают помоями друг друга и радуются, что общаются.
Стараюсь откопать если не фундамент, то хотя бы нижний ряд очистить от "культурного" слоя. Тяжело, что и говорить.
Сейчас вот корплю над словом КОЛЮМНЫ. И так каждый день. Если удаётся услышать правильное звучание, с действенным смыслом, той начинкой, которая питала ядро изначально, то день прошёл на зря.

Ведь как странно мы живём - среди рек, горных массивов, стран и поселений, материков, названий которых не понимаем - ведь те, кто дал им названия, говорили совсем на другом наречии. И вообще, как мне думается, они мало говорили, а если давали имена, то только по делу.

Написано моим мастером, учителем в Литинституте Михаилом Петровичем Лобановым, участником Курской битвы в Великую Отечественную войну:

"Не знал, что столько даёт, столько открывает человеку собака. А эта даже и не собака, а собачонка, помесь дворняжки с терьером – метис. Невзрачное существо, красавцем уж никак не назовёшь, когда, например, завалившись на спину, щерится (улыбается) от хозяйской ласки. Выставляя неровный ряд зубов (впрочем, дробящих успешно любую кость). Но глаза… Иногда даже жутко, когда смотришь в них, - всё, кажется, понимающие.

Поразительна чуткость его к настроению, мыслям человека. Иногда делаю то же самое, что и при выходе с ним на прогулку (обуваюсь, беру ключи в руки), но он не трогается с места, наблюдая за мною, как будто читая мои мысли («мне надо отправиться по своим делам, тебя, Пепик, не могу взять с собой»). Но когда без всякого «пойдём гулять» я собираюсь к выходу с мыслью, что пойдём вместе с ним, - он навостряется, подбегает ко мне, бросается к двери.

Ему уже семь лет, он не приучен ни к какому собачьему языку, и я не могу почему-то говорить с ним на «фу» и подобных наречиях. Я обращаюсь к нему на нормальном человеческом языке, он, конечно, ничего не понимает, но смотрит так, как будто всё понимает. А то подойдёт, уткнётся в колени, сгорбится, опустив голову, как ослик. Раб, раб! Ну, веселее, Пепик! Хватит. И без тебя довольно кругом рабского вида. Бывает, тяжеловато у хозяина на душе, мой Пепик весь как-то притихнет, ляжет рядом, а то, прижавшись к ноге, начинает лизать носок.

Божья тварь, рождённая в назидание нам – чтобы радовать человека. Учить его радости бытия, блаженству каждого мгновения. Не знает это существо ни скуки, ни раздражения, ни пресыщения. Сплошная любовь под этой шёрсткой. Я и раньше слышал, что животные имеют душу, но вот и сам я на днях вычитал об этом из творения одного из святых подвижников – Антония Великого. И на моего четвероногого дружка смотрю уже иными глазами: «Милый, у тебя ведь тоже душонка имеется! Потому-то у тебя такой проникающий в мою душу взгляд».

СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ:

Лобанов Михаил Петрович (род. в 1925 г.) – русский критик, публицист и общественный деятель, преподаватель Литературного института им. Горького. Автор биографии драматурга А.Н.Островского и славянофила С.Т.Аксакова и ряда других книг.